Элизабет Сьека-Козловски считает, что дедовщину необходимо рассматривать как наследие СССР, но и учитывать современные российские реалии. Не во всем с ней согласились другие участники круглого стола. Так, антрополог из Саратова Вадим Михайлин считает, что явления, схожие с теми, что мы сейчас называем дедовщиной, были еще в казачестве 16-17 веков, а также позже в царской армии, в кадетских корпусах и юнкерских училищах. Социолог Антон Олейник считает дедовщину советским явлением, он убежден, что армия была местом, где проходила социализация советских граждан: сначала в армии служили молодые люди, а потом их влиянию подвергались и женщины, с которыми они общались.

Военный социолог Игорь Образцов в своей статье, которая вошла в сборник, искал ответы на три вопроса: что такое дедовщина, откуда она взялась и что с ней делать. Эксперт называет явление дедовщины механизмом функционирования солдатской среды. Место дедовщины могут занимать землячество или культ силы. Образцов считает, что одними из важнейших причин дедовщины являются отсутствие института младших командиров и дефицит социально-бытовых удобств, делающий жизнь в армии «скотской». По мнению Игоря Образцова, не может идти речи о полном избавлении от дедовщины, а лишь о ее минимизации.

Сотрудник Московского Центра Карнеги, крупный военный эксперт Алексей Арбатов убежден, что «если завтра отменят дедовщину – российская армия развалится». Арбатов считает дедовщину системным явлением и видит избавление от нее лишь в переходе к комплектованию армии на профессиональной основе.

Военный обозреватель «Еженедельного журнала» Александр Гольц отметил, что создание корпуса профессиональных сержантов, настоящий гражданский контроль над армией и демилитаризация жизни страны могут решить проблему дедовщины.

Категорически не согласна с самой формулировкой дедовщины секретарь Союза комитетов солдатский матерей Валентина Мельникова. Она заявила, что необходимо называть отдельные проявления дедовщины своими именами: пытки, зверства, жестокое обращение и т.д. Это, по ее мнению, позволит эффективней решать проблему, не прячась за абстрактные формулировки.

Несмотря на массу конструктивных вещей, высказанных на круглом столе, единодушия по окончанию дискуссии у участников не было. Кирилл Подрабинек, правозащитник и политзаключенный, отсидевший за публикацию в 70 году очерка о дедовщине, резюмировал, что за тридцать лет ничего не изменилось. По его мнению, не изменится ничего и еще через тридцать лет. «Могу предположить, что через треть века в этом зале соберутся люди и тоже станут обсуждать проблему дедовщины», - отметил правозащитник.