|
На прошлой неделе Государственная дума приняла в первом чтении
законопроект "О противодействии терроризму". Этот законодательный акт,
внесенный от имени группы депутатов-единороссов, хорошо вписывается в
логику пост-бесланского курса российского руководства. Под лозунгом
войны с терроризмом происходит ревизия конституционного устройства
Российской Федерации и оформление контуров нового порядка, сочетающего
авторитарные претензии с поразительной правовой и полицейской
беспомощностью. Будущий закон "О противодействии терроризму" - яркий
тому пример. Первый вопрос, который возникает сразу же - это зачем
вообще нужен новый антитеррористический закон при наличии закона "О
борьбе с терроризмом" 1998 года, закона "О чрезвычайном положении",
Уголовного кодекса, законов, определяющих полномочия силовых структур и
т.п. Отметим, что с точки зрения ясности, четкости и однозначности
формулировок, новый проект явно не лучше закона 1998 года, который тоже
этими качествами не блистал. Один пример. Вот определение терроризма,
которое дается в Уголовном кодексе: "терроризм, то есть совершение
взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей,
причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных
общественно опасных последствий, если эти действия совершены в целях
нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания
воздействия на принятие решений органами власти, а также угроза
совершения указанных действий в тех же целях". Можно спорить о
тонкостях, но в целом понятно, о какого рода действиях идет речь.
Закон 1998 года. "Терроризм - насилие или угроза его применения в
отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение
(повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других
материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения
значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно
опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной
безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на
принятие органами власти решений, выгодных террористам, или
удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов;
посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля,
совершенное в целях прекращения его государственной или иной
политической деятельности либо из мести за такую деятельность;
нападение на представителя иностранного государства или сотрудника
международной организации, пользующихся международной защитой, а равно
на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся
международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации
войны или осложнения международных отношений". Очевидно, что этим
определением, особенно в части "угрозы", пользоваться труднее, чем тем,
которое дано в УК, но нынешняя формулировка в УК - более поздняя. Новый закон: "терроризм - насилие или угроза его применения
в отношении физических лиц, уничтожение (повреждение) или угроза
уничтожения (повреждения) имущества либо других материальных объектов, незаконное
вмешательство или угроза незаконного вмешательства в информационные
ресурсы и информационные системы, а также иные действия,
создающие опасность гибели людей, причинения значительного
имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных
последствий и совершаемые в целях устрашения населения или оказания
воздействия на принятие должностными лицами, органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями решений, обеспечивающих удовлетворение социально-политических требований и интересов террористов." (жирным шрифтом отмечены изменения - Е.М.).
Это определение является чрезвычайно расплывчатым и невнятным;
попробуйте, скажем, ответить на вопрос, к чему относится причастный
оборот "создающие опасность гибели людей". При этом оно еще и очень
широкое. Взять, к примеру, автовладельца, который пригрозил дать в
морду главе районной управы, если тот подпишет бумагу о сносе его
гаража-"ракушки" - террорист ведь получается! Кстати, ту же широту
законодатели проявили и в других определениях основных понятий.
Например, к террористической деятельности относится "информационное или
иное пособничество в планировании, подготовке или реализации
террористической акции". Вопрос: являются ли издатели карт, особенно
типа "все дома Москвы", информационными пособниками террористов? Другая разновидность террористической деятельности -
"пропаганда идей терроризма, распространение материалов или информации,
призывающих к осуществлению террористической деятельности либо
обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой
деятельности". Если это всерьёз, то следует принять срочные меры к
российским государственным телеканалам, которые непрерывно занимаются
оправданием палестинского, к примеру, терроризма. Но это, разумеется,
не всерьёз, а так, на всякий случай - вдруг пригодится для борьбы с
конкретными несимпатичными персонажами. Главная новация закона - в том, что он вводит особые
правовые режимы террористической опасности и контртеррористической
операции. Эти режимы предполагают существенные ограничения прав и
свобод, свойственные правовому режиму чрезвычайного положения. В
особенности режим контртеррористической операции, если и отличается от
режима ЧП, то только большей жесткостью. Однако ЧП вводится указом
президента с согласия Совета Федерации, а режим контртеррористической
операции вводится руководителем операции, которым может быть назначен,
например, руководитель областного управления ФСБ. Почувствуйте разницу.
Максимальный срок, на который вводится чрезвычайное положение - 60
дней; срок режима контртерррористической операции ограничен сроком
проведения операции, то есть не ограничен вообще. А режим
террористической опасности, который предполагает, например, прослушку
телефонных разговоров и ограничение передвижения, вообще может быть
объявлен губернатором. Правда, режим террористической опасности
вводится максимум на 60 дней - зато сделать это можно "при получении
информации, свидетельствующей о возможной подготовке террористической
акции, и наличии обстоятельств, не позволяющих проверить такого рода
информацию", т.е. при желании. Оба замечательных режима противоречат Международному пакту
о гражданских и политических правах и Европейской конвенция о защите
прав человека и основных свобод, поэтому не исключено, что ко второму
чтению закон сильно поправят. В этом случае становится, правда, совсем
непонятно, зачем его нужно было срочно принимать. Есть версия, что в
законе, кроме режимов, существенны еще два момента. Во-первых, в нем
относительно ясно сказано, что главная роль в борьбе с терроризмом
принадлежит "федеральному органу исполнительной власти в области
обеспечения безопасности" (так авторы проекта стыдливо именуют ФСБ).
Во-вторых, антитеррористическая пирамида замыкается на премьер-министре
(в рамках отдельного региона - на губернаторе), а президент оказывается
вне этой полезной, но малоперспективной деятельности.
Екатерина Михайловская
(статья написана для газеты "Русская мысль")
|
