В Бенгази, как оказалось, не работает не только роуминг для иностранных телефонов, но и международная связь с местных, включая стационарные. Зато есть нормальный вайфай, и в гостиницах, и в уличных кафе, так что можно поговорить с Москвой по Скайпу, оплатив его дистанционо оставшимися в Москве Яндекс-манями. Телевизор в номере показывает много арабских каналов и два англоязычных - Би-Би-Си и Аль-Джазиру. Новости из Ливии идут вторыми после авиакатастрофы самолёта Ярославль - Москва.

Ещё в Триполи, а потом в Сирте я видел как люди смотрят местный канал на странном языке: одни буквы напоминают греческие, другие - вообще какую-то компьютерную псевдографику. Вероятно это язык туарегов или тамазигх. Их же знамя - жовто-зелёно-блакитный триколор с двойным трезубцем, напоминающим русскую букву "ж" - кое-где на блокпостах, особенно в начале пути от тунисской границы, рядом с красно-чёрно-зелёным знаменем ПНС, и на заборах - в виде граффити.

Бенгази гораздо больше похож на деловой центр, чем Мисурата и даже чем Триполи. Но тут другой режим дня: страна большая, а часовой пояс для всех один, но ведь распорядок дня мусульманина определяется временем молитв, а они зависят от положения солнца. Поэтому завтрак в отелях не с 7 до 10, а с 5 до 8 часов, важно не проспать.

В Адждабию меня везёт 64-летний палестинец, бывший офицер фракции Абу Мусы в движении ФАТХ. В 1983 году, через год после ливанской войны и эвакуации палестинского руководства из Бейрута в Тунис, его товарищи подняли восстание против Арафата, когда тот начал сближение с королём Хусейном на тему палестино-иорданского кондоминимума над Западным берегом. Арафата тогда решительно осудили Сирия и Ливия, а в мягкой форме, не прерывая отношений - Ю.В.Андропов. С приходом перестройки произошла большая рокировка: Советский Союз стал критиковать палестинцев не слева, а справа. Реагируя на чудовищно возросшие цифры еврейской иммиграции из России, арабы забыли о противоречиях, Египет вышел из изоляции, сначала восстановив отношения с Иорданией, потом с Ираком, с ООП и даже с Сирией и Ливией. Группа Абу Мусы как-то притихла, и неизвестно, существует ли она до сих пор.

Шофёр мой родился в Газе, там до сих пор живут его родители, а его самого выслали из Палестины за участие в студенческих волнениях в 1969, кажется, году. С тех пор скитался по арабским странам, учился в аспирантуре на Украине, сейчас - школьный учитель химии. На мой вопрос, почему разлюбили Муаммара Каддафи палестинцы, которым он так много помогал, отвечает: политика Каддафи состояла из сплошных зигзагов. Сегодня он снабжает оружием Ирландскую республиканскую армию, а завтра запросто может сдать адреса-явки-пароли британским властям ради урегулирования отношений. Напомню, это не моё утверждение, а рассказчика. НАТО, по мнению палестинца, арабам не друг, он думает, что США хотят разместить в Ливии свои ядерные ракеты, а может - и ядерные отходы: пустыня большая. Но сейчас, по его словам, "ливийские революционеры" используют НАТО в своих интересах.

Дорога на запад идёт по пустыне, километрах в 10-20 от моря. С обеих сторон - вышки линий электропередач, причём слева - в два или три ряда. Много подбитой военной техники, несколько сгоревших машин.

Адждабия - последний город, где работают ливийские сотовые телефоны. У журналистов, которые едут дальше - спутниковые телефоны Турайя, размером немного больше сотового, но значительно более дорогие. Одним из последних решений правительства каддафи перед падением Триполи был запрет на ввоз и использование телефонов Турайя без лицензии.

В Адждабии пересаживаюсь на другое такси: палестинцу надо возвращаться в Бенгази, у него там семья, сын работает механиком по ремонту автомобилей, вероятно много внуков.

Между Адждабией и Сиртом - три нефтяных порта - Брега, Рас-Лануф и Сидра. Они, и более мелкие деревни по дороге, производят пустынное впечатление: жители разбежались, наскоро загрузив в машины, что смогли увезти. Некоторые ушли в пустыню и живут там в палатках. В брошенных домах с согласия повстанческой комендатуры разместились иностранные журналистские бригады.

Еду в Ум-Киндиль, где, как мне сказали под Мисуратой, идут переговоры с сиртскими шейхами о сдаче города. Где этот Ум-Киндиль, никто точно сказать не может (указателей на дорогах нет), на последнем КПП говорят, что вот это он и есть, но никаких переговоров тут нет, возможно они ведутся по телефону. И не 20 это километров от Сирта, а все 80. Здесь впервые вижу не подбитую, а действующую бронетехнику, которая, судя по всему - не более чем средство передвижения. - Чья машина? - спрашивает британский журналист. - Катарская, - с гордостью отвечают повстанцы. - Неужели катарского производства? - Нет, производство русское.

Рядом с блокпостом - работающая бензоколонка.

Съёмочным бригадам разрешают проехать чуть дальше, там им, облачившимся в каски и бронежилеты, повстанцы показывают трактор с горящей покрышкой и труп.

На стекле автомобиля повстанцев - катарский флаг.



Имя дружественной повстанцам страны носит подразделение, к которому прнадлежит эта машина. По дороге обратно мне рассказывают об одном катарском богатее (имя забыл), который финансирует здесь всё: съёмочные бригады Аль-Джазиры, доставку еды, военные действия

Справа от дороги, за пустынной прибрежной полосой, небольшой городок, тоже без жителей. Повстанцы приглашают перекусить тут же сделанной шаурмой из мяса и помидоров с луком. Просят сфотографировать эмблему их бригады.

Прекращение огня, объявленное до 10 сентября, не вполне выдерживается. По словам повстанцев, безопаснее всего на земле - когда прилетают самолёты НАТО. Войска Каддафи прекращают огонь, чтобы не раскрывать бомбардировщикам своего расположения.

Самый англоязычный из боевиков рассказывает мне: он живёт в Бенгази, год работал в Китае, но когда начались события - бросил всё и приехал в Ливию. Здесь есть люди из Дерны, Тобрука - это всё восточнее Бенгази, в сторону египетской границы. Спрашиваю: а местные-то жители среди вас есть? Да я сам местный, - меняет пластинку реэмигрант из Китая. Моё племя живёт здесь. Все против Каддафи. Спрашиваю: а жители Сирта, Бени Валида - почему они за? Так это Каддафи ввёз жителей из Судана, Алжира, Чада и дал им ливийские фамилии! - отвечает он. Этих людей здесь больше не будет.

Жители брошенного дома не успели забрать детские велосипеды. На веутренней стене гаража (фотография со входа изнутри дома, наружные ворота остаются закрытыми) бежавшая от войны семья вывела зелёной краской одно слово: "Муаммар".