В прошлую пятницу, 20 июля, «Российская газета» опубликовала постановление Конституционного Суда по делу ВТО. О том, что КС признал протокол о присоединении России к ВТО соответствующим Конституции РФ по порядку принятия (на стадии подписания и одобрения Правительством РФ) и по содержанию норм, которые оспаривали заявители, известно давно. А мы процитируем некоторые утверждения КС по более общим вопросам, которые содержатся в занявшем почти полторы газетных полосы постановлении.

Во-первых, подтверждена «Доктрина Зорькина» о соотношении Конституции и международных договоров: «…в правовой системе Российской Федерации, основанной на верховенстве Конституции Российской Федерации, правила международного договора, если они противоречат ее положениям, не могут находить своего применения (…) Иное противоречило бы конституционным принципам народовластия и суверенитета Российской Федерации, а также требованию статьи 15 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которой правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации».

Во-вторых, судьи КС точно так же, как их бывший коллега Борис Эбзеев, говоривший об этом на заседании ЦИК 19 июля, за день до опубликования постановления КС (но через 10 дней после его принятия), считают, что передача Российской Федерацией части своих полномочий межгосударственным объединениям не является передачей им части суверенитета, и допускается Конституцией, «если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации».

В-третьих, КС обрисовал допустимые российской Конституцией параметры международных судов, решения которых Россия может признавать для себя обязательными. В эти параметры вполне вписывается, к примеру, Страсбургский суд по правам человека, но не очень вписывается Международный уголовный суд, в формулировании полномочий которого (Римский статут) великие державы принимали активнейшее участие, а потом отказались его подписывать (Россия, Китай) или отозвали свою подпись (Америка), превратив МУС в инструмент преследования малых государств большими. Итак, КС говорит о возможности «создания международным договором органа по разрешению споров в случае их возникновения в связи с осуществлением государствами – участниками международного договора вытекающих из него прав и обязанностей» . А то, что решения такого органа носят для государства-подписанта обязательных характер, «само по себе не является ущемлением суверенитета, если государство на условиях взаимности допустило осуществление в отношении самого себя такого рода полномочия. Принцип государственного суверенитета в данном случае проявляет себя в том, что подобное международное обязательство принимается посредством согласования позиций суверенных государств, воли которых юридически равноправны, в связи с чем международный договор не создает обязательств или прав для третьего государства без его на то согласия» (вот это как будто специально для МУСа написано).

И, наконец, в четвёртых, КС обрисовал пределы, в которых федеральный закон может ограничивать права и свободы граждан, как это допускает Конституция (ч.3 ст.55) «в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Если быть точным, в контексте постановления КС речь идёт о более узком случае: ограничении прав иностранного гражданина и лица без гражданства по сравнению с правами и свободами гражданина РФ. Но формулировка дана общая: конституционно одобряемые цели защиты конституционных ценностей «предполагают (…) возможность – на основе принципов разумности, соразмерности и при соблюдении баланса публичных и частных интересов – ограничений прав и свобод человека и гражданина, не допуская вместе с тем умаления этих прав, т.е. искажения самого их существа». Законодателю предлагается «исходить из того, что публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, оправдывают правовые ограничения прав и свобод, только если они адекватны социально необходимому результату и, не будучи чрезмерными, необходимы и обусловлены именно этими публичными интересами…» (далее приводится ссылка на 5 постановлений КС 2000-2012 годов).